Библия. Что не так?
Самая Большая ошибка, допущенная Христианским священством в отношении Библейской традиции, заключалась в присвоении Библии статуса «святой» книги.
После этого жизнь вокруг этой книги прекратилась; теперь о ней нельзя говорить без придыхания, её нельзя анализировать, нельзя обсуждать очевидные нестыковки и даже не допускается критика неточностей редактирования и переводов.
Неприкасаемость Библии постепенно привела к тому, что желающих к ней прикасаться становится все меньше и меньше, и это, увы, факт…
Стараниями «защитников веры», Библия из прекрасного инструмента познания Божественности, превратилась в плохо согласованную подборку знаний о Божестве.
И с этими «знаниями о Божестве» происходит откровенная беда.
Вот суть проблемы: иудейская теология рисует знак равенства между Ветхим и Новым заветом, объявляя Иисуса ещё одним еврейским пророком, Христианство же формально складывают обе части, объявляя истинной всё, что написано о Боге и в Ветхом и в Новом Завете, и именно эта позиция является наиболее разрушительной.
В результате такого не витиеватого обобщения мы с вами имеем очень странного Бога, который предстает перед нами одновременно в разных ипостасях: Он то гневливый Господин, сидящий на горе и кидающий камушки в провинившихся рабов, то справедливый Царь, вершащий правосудие, а то милосердный Отец, заливающий весь мир своей любовью.
Попытка сгладить очевидные противоречия в характере Бога предпринимались в христианской теологии начиная с самых ранних этапов развития этой религиозной традиции, именно этому занятию посвятил значительную часть своей жизни ап. Павел.
Подобные старания неизбежно приводили к необходимости соединять гневливого самодура, с горделивым правителем и милосердным отцом.
В попытке получить собирательный образ Бога, сторонники такого подхода вели и продолжают вести себя как та девица из Гоголевской «Женитьбы», которая в своих фантазиях губы одного кавалера приставляла к носу другого; естественно получается «не очень» и что с этим «не очень» делать, никто не знает.
Точнее не знают те, для кого вера в Бога по-прежнему остаётся неотъемлемой частью самосознания и самовыражения, а вот все остальные знают и даже очень хорошо.
Такой противоречивый «бог», крайне удобен для различного рода манипуляций. Его без труда можно встроить в любую систему управления, для чего достаточно поворачивать его необходимой стороной, демонстрируя качества, способствующие решению той или иной задачи.
Нужно напугать Богом – есть такой Бог, нужно усмирить – и такой Бог в Библии есть; надо кого-то успокоить – вот вам цитатка, кому-то надо пригрозить – есть много цитаток, кого-то приласкать – поменьше цитаток, но тоже есть; ну да Бог им судья….
Так что же происходит в Библии на самом деле, о чем же нам повествует эта, несомненно, выдающаяся Книга?
А повествует она не о том, как выглядит Бог в своих различных проявлениях, а о том, как менялось представление о Боге у людей в разные исторические времена и у разных народов.
Библия не предлагает нам изучать галерею портретов Бога, глядя на которые мы должны делать выводы относительно Его характера и отношения к человеку, она дает нам очень яркие иллюстрации того, как менялось восприятие человеком Бога походу развития нашей цивилизации.
Если брать два Завета, то цепочка таких трансформаций человеческих представлений о Боге, в самом общем виде, выглядит так.
Изначально, Бог гневливый господин:
«Величием славы Твоей Ты низложил восставших против Тебя. Ты послал гнев Твой, и он попалил их, как солому» Исх 15:7 .
«…и воспламенится гнев Мой, и убью вас мечом, и будут жены ваши вдовами и дети ваши сиротами». Исх 22:24.
«Народ стал роптать вслух Господа; и Господь услышал, и воспламенился гнев Его…» Чис 11:1
«…ибо Господь, Бог твой, Который среди тебя, есть Бог ревнитель; чтобы не воспламенился гнев Господа, Бога твоего, на тебя, и не истребил Он тебя с лица земли». Втор 6:15.
«…Бог великий и страшный…» Втор 7:21
Далее, Бог — справедливый царь (судья):
«Бог — судия праведный, и Бог, всякий день строго взыскивающий. Пс.7:12
«Бог — святой, неподкупный Судья, Чьего правосудия никто не избежит». Еккл.12:14
«Скажите среди народов: «Господь правит!» Прочно мир утвержден и не поколеблется; Господь будет судить народы справедливо.Пс 95:10
«….Он будет судить вселенную справедливо и народы – по Своей истине». Пс 95:13
«Вот, Царь будет царствовать в праведности, и правители будут править справедливо».Ис 32:1
И в итоге, Бог — любящий (милосердный) Отец:
«Отец сирот и судья вдов Бог во святом Своем жилище».Пс. 67:6.
«Не один ли у всех нас Отец?».Мал 2:10.
«…но Отец Мой, Сущий на небесах…»Мф 16:17
«Смотрите, какую любовь дал нам Отец». 1Ин 3:1.
«…Бог есть любовь»1Ин 4:16.
«…и любовь Бога Отца»2Кор 13:13
Именно о таком последовательном изменение представления человека о Боге и идет речь в Библейской традиции.
Представления о нравах человекоподобных богов являются точным отражением морали тех людей, которые эти представления для себя открывали, они достоверно передают верования и традиции наших уже давно ушедших предков.
Подобный подход не разрушает, а наоборот делает очевидным сущностное единство Библии, и демонстрирует преемственность, то есть внутреннюю связь Нового и Ветхого Завета, а это важно!
Вот пример: концепция Бога — Отца не является «авторской» концепцией Иисуса, и появилась уже у поздних пророков, читаем у Исайи:
«…Только Ты – Отец наш» Ис 63:16;
«…Но ныне, Господи, Ты – Отец наш». Ис 64:8.
Другое дело, что у евреев Бог был Отцом только народа Израиля, читаем у Иеремии:
«…ибо Я – отец Израилю»Иер. 31:9,
— а у Иисуса Он стал Всеобщим Отцом, но факт преемственности налицо.
Новый Завет является естественным продолжением Ветхого завета, его итогом, логическим завершением, Ветхий Завет разрешается Новым Заветом, он разрешается Иисусом.
Представление о Боге, как о милосердном Отце является высшим представлением человека о Боге.
Бог всегда был Отцом человека, но человек не всегда воспринимал его как своего Отца.
В отношении к нашему Небесному родителю происходили те же перемены, которые происходят с нами и в отношениях к нашим земным родителям; они для нас меняются – потому, что мы взрослеем.
Мы, вселенские дети, и в процессе своего духовного взросления, сначала видим в Боге грозную силу и наказание, потом начинаем замечать мудрость и справедливость, но нам потребовались тысячи лет для того, чтобы мы смогли увидеть в нём Того, кем Он для нас всегда являлся, — нашим духовным Отцом.
Какая польза нам от целой череды духовно просвещённых поколений, если мы продолжаем видеть Бога таким, каким его видели семитские бедуины, Моисей и пророки?
Мы должны оставить за спиной Бога — Господина в окружении своих преданных рабов, для нас больше нет Бога — Царя с бесчисленной свитой слуг, но есть Бог — Отец в кругу своих сыновей и дочерей.
Именно в такой семейный характер отношений человека и Бога посвятил нас Иисус, проживая свою человеческую жизнь. Именно такого Бога раскрывал он нам всей своей жизнью.
Бога, который не играет в Отца, и не проявляет себя как отец, но является Отцом всего сущего.
Бога, который не держит в неведении своих детей относительно их места в своём любящем сердце и их положения в Небесной семье.
Отца, у которого нет «первых» и «последних»; любовь которого, — нелицеприятна, который любит всех, а не только «правильно» верующих в него; любовь которого к своей семье, как к единому целому, основывается на проникновенном чувстве к каждому члену этой семьи.
Его любви присуще бескорыстие; Он любит нас не за «что-то», не за жертву и ни за молитву, а за то, что мы Его дети, и, как любой любящий отец, Он не отказывается от своего ребенка, даже если тот его знать не хочет.
Отец не отворачивается, когда им пренебрегают; проступки детей не отвращают любовь Бога; скорее, мы, его дети, наделённые способностью свободно выбирать, сами определяем степень божественного участия и выставляем для него ограничения присутствия в наших собственных сердцах и душах.
Бог не принимает решение прощать или не прощать человека, Он уже принял свое решение на всю оставшуюся вечность – любить: «Бог есть любовь», — «Господь, приняв решенье, его не изменит никогда». Пс 7:13.
Якоря Ветхого Завета.
В традиции Нового Завета присутствует целый ряд «якорей», которые, создавая иллюзию преемственности, не только разворачивают нас к старой традиции, но и погружают нас в мир Ветхого Завета, и мы без труда узнаем времена гневливых Богов, деспотичных правителей, времена массового истребления людей и наказания за чужие грехи.
Основных «якоря», на мой взгляд, три:
Ад (как место) — первый якорь.
Концепция ада основана на примитивной мести не очень развитого человека, переживающего за то, что всякого рода негодяи не несут прижизненного наказания за свои грехи, и поэтому обязательно должны помучаться после смерти. Больше в этой концепции ничего нет…
Но есть много чего вокруг неё. Из предположения о том, что за грех во времени мы получаем наказание в вечности (муки как известно вечные), можно сделать два вывода: — первый, событие во времени может обуславливать наше пребывание в вечности, то есть вечность неким образом откликается на время, что уже само по себе является абсурдом, и — второй, Бог наш – конченный садист, потому, что только садист способен за проступок (грех), который длится определенное время, обрекать нас на вечное воздаяние.
Ада как как места нет, ещё и потому, что там Бога нет; утверждать, что в мироздании создана специальная локация, где не действуют законы Божественного милосердия и любви, значит ставить под сомнение вездесущность и повсеместность Бога:
«Ты, Господи, всеведущ и вездесущ» Пс.138:7.
Второй якорь, так называемый, первородный грех.
Мало кто помнит с чего началась эта эпопея с первородным грехом.
У диких народов панический ужас вызывала естественная смерть человека. Когда несчастного разрывал дикий зверь или в драке ему пробивали голову, было всё ясно и понятно, но почему человек ещё живой днём, вечером ложился и умирал – примитивный человек понять был не в состоянии.
Всё объясняла версия изначального изъяна, то есть, если предположить, что каждый из нас от рождения несет в себе некую испорченность, то естественная смерть становится лишь реализацией во времени этой самой испорченности. В процессе духовной эволюции, это объяснение и оформилось концептуально как «первородный грех».
Первородный грех кочевал по многим религиям, но до Нового времени он утвердилась в основном в митраизме, так же присутствовала и у иудеев.
Идея наследуемого греха оказалась удивительно живучей, о причинах ниже, хотя уже в Ветхом завете пророк Иезекиль задается вопросом:
«…зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»? Иез. 18.1-2.
И сам же пророк отвечает в той же главе:
«…сын не понесет вины отца…». Иез. 18.20.
То есть история с наследуемым грехом была похоронена уже у поздних еврейских пророков.
Живучесть концепции посмертного воздаяния и первородного греха объясняется удивительно просто: человеком, напуганного адом и пристыженного грехом — проще управлять.
Но как же, при этом, надо не любить самого человека, чтоб унижать его страхом и приписать ему изначальную склонность к чему-то недостойному?!
Конечно, человек не совершенен, это очевидно, но версия о изначальной греховности ставит его в положение навечно провинившегося раба; ещё ничего не сделал, только родился, а уже виноват.
Божественный наказ Иисуса:
«Будьте совершенны, как совершенен Отец…» Мф. 5.48. — никак не напоминает призыв «… будьте не греховны».
Третий и самый чудовищный якорь, — искупительная жертва.
И здесь самое время вспомнить начало статьи, потому что искупительная жертва, в том числе, и должна была решить вопрос сопряжения двух Заветов.
С помощью этого теологического трюка решалась проблема согласования Бога – строгого Царя, с Богом – милосердным Отцом.
Именно искупительная жертва должна была обеспечить переход Бога из одного качества — «судья», в другое качество – «отец», то есть обеспечить перемену в отношении Бога к человеку.
Был «карающий демиург», а стал «милосердный Отец», а почему? — была принесена жертва, другими словами, предполагалось жертвой склонить Бога к определенному варианту поведения; жертва должна быть внешним стимулом (взяткой), для корректировки Божественного намерения.
Что мы делаем, когда пытаемся реализовать идею жертвенного искупления? Мы пытаемся изменить волю Бога, предлагая Ему принять кровавое подношение, — хочется верить, что это безумие когда-нибудь закончится…
Почему мы считаем ад, первородный грех и жертвенное искупление якорями Ветхого Завета, а не относим эту догматику к общехристианской традиции?
Делаем мы это по одной причине: у Иисуса ни по поводу ада (как места), ни по поводу первородного греха вы не найдете ни слова, а его отношение к ритуалам с различными жертвами известно очень хорошо. Достаточно вспомнить тот факт, что Иисус ввел в своем ближайшем окружении бескровное празднование Пасхи: никого жертвенного ягненка, только вино, хлеб и горькие травы.
Ну и конечно благая весть о спасении через веру, а не через жертву рефреном проходит через всё учение Христа.
Что касается ада, то у апостола есть красочные описания субъективных страданий грешников, но без какой-либо привязки к месту (Мф 8.12), а идея греха, который передается по наследству нигде, и ни в каком виде не фигурирует у Иисуса.
В этом направлении можно продолжить изыскания. Так полным провалом закончатся любые попытки найти у Спасителя что-то по поводу «страшного суда».
Вам могут предлагать высказывания про незавидную судьбу грешников прошедших через суд, но сам суд у Иисуса всегда либо «…праведный…», либо «…Божий…», либо просто суд, но никогда не «страшный».
Более полное отношение Иисуса к суду выражено им вполне определенно:
«Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Ин.5.24).
Так же, вы ничего не найдете у Иисуса и по поводу борьбыдобра со злом. Напротив:
«А Я говорю вам: не противься злому. …». (Мф. 5:39)
Покрывать добром — зло, это Иисус; растворять добром — зло, или, идти сквозь зло к добру, это тоже Иисус, а противостоять злу, бороться со злом, — это не Иисус.
Так откуда взялись эти якоря? Откуда появились в Христианстве эти «дополнения»?
Автор этих привнесений хорошо известен, это Савл Тарсянин (ап. Павел).
Решая задачи популяризации Христианства, Савл всегда реализовывал следующий подход:
«мы берем у вас, то, что вам знакомо и то, что для вас важно, делаем это частью своей догматики, и взамен вы принимаете всё наше учение целиком».
Подобное адаптивные привнесения должны были сделать более привлекательным новое вероучение для евреев и иноверцев, но задача, до конца, так и не была решена, а с последствиями её решения мы сталкиваемся до сих пор.
Савл был родом из Тарса, и всю свою жизнь он прожил в Тарсе, а Тарс был митраистским городом, куда вместе с культами попали и многие идеи Заратустры, такие, например, как первородный грех или противостояние добра и зла. Намерения Савла были самые благие….
Не будет никаким преувеличение сказать, что единственным автором того учения, которое мы сегодня называем Христианством, является ап. Павел, и к Иисусу это учение, практически, никакого отношения не имеет.
Убираем из Христианства ад, первородный грех, искупительную жертву, страшный суд и борьбу добра со злом, — что останется от Христианства, — ничего!
А когда от Христианства не останется ничего, то нам останется Иисус! Бог, и сын живого Бога, с его Евангелие: «Все мы дети одного Отца, поэтому все мы братья».
«…да будете сынами Отца вашего Небесного» (Мф. 5.45)
«Возлюбленные! мы теперь дети Божии; …». (1Ин.3.2)
Мир Иисуса, — это мир Сына, полностью уверенного в том, что его путь во времени и вечности всецело и надёжно опекается, и оберегается духовным Отцом, преисполненным мудрости, любви и могущества.
Идея Иисуса: небесная семья, — дружба создания с Создателем.
«…кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь». (Мф. 12.50)
«Вы – друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам». (Ин.15.14)
В основе религии Иисуса лежит его жизнь, прожитая на наших глазах, а его жизнь — это усилие, борьба, конфликт, вера, решимость, любовь, преданность и развитие; официальное Христианство совсем или почти совсем не требует таких напряжений от своих формальных верующих.
Религия Иисуса, это религия личного спасения, — толпой к Богу не ходят.
Когда в результате распространения религии Иисуса произошла её социализация, и появилась Христианская церковь, то это можно было бы отнести к вполне закономерным процессам. Но появление церкви, не должно было разделить единую паству единого Бога, а именно это и произошло.
Христианство построило вокруг себя крепкий забор, поделив цивилизацию на тех, кто внутри этого забора и тех, кто за ним: «…по плодам их узна́ете их». (Мф. 7.20).
Но как не стараются всякого рода конфессии, этот земной забор до неба не достает.
И продолжает жить и звучать Евангелие Иисуса. «Все мы дети одного Отца, поэтому все мы братья».